1) Ансгар Рённинген \ Ansgar Rønningen
- хиддлс
- 90 +- 5
- Маг крови
- "наследник" норвежского ковена вот уже долгие годы, ибо матушка его, грымза старая, помирать явно не собирается еще очень долго, хотя переодически разыгрывает сцены своей немощи и любит давить на возраст
- Находится в том или ином родстве со многими магами норвежского ковена, куда не плюнь - в кузину через деда попадешь.
- Занимался поддержкой отношений с ковенами в других странах северной европы, но скорее домосед, чем путешественник, сидение на одном месте его не тяготит.
- имеет несколько образований и какую-то любимую сферу деятельности, на ваш выбор
- Если не нравится магия крови, то маг жизни (в таком случае, эксперт по рунной магии). Волшбу, в любом случае, любит и уделял ей много времени.
- Недолюбливает оборотней - местный ковен часто враждует с местной же стаей.
- Во время очередной стычки с меховыми познакомился с Бартоломей, которая стала случайной жертвой. Заинтересовался её знаниями.
- Когда Бартоломее, как чужой, верховная ковена отказалась открыть тайны рунной магии, им почти хором пришла в голову мысль как все устроить. Таким образом Мея подарила Ансгару наследника, которого от мужчины давно требовала семья.
- Деловое сотрудничество и интерес, в процессе воспитания ребенка переросли в какое-то подобие отношений, но Экарлейт все равно свалила в закат, сдав ребенка в школу, ибо доколе.
- Продолжают регулярно видиться несколько раз в год. Спокойно заводят интрижки на стороне. Ну, относительно спокойно.
- Когда сын сбежал в Америку, подумал и свалил следом, потому что у матушки образовалась слишком бурная активность - возжелали женить уже не только Яна, но и Ларса.

- Может мы просто распишемся и она заткнется?
- А зачем? У меня фальшивые документы и через три года я поменяю их на еще более фальшивые. У тебя, кстати, тоже.
- у нас есть основные
- ну да, 90летний старик берет в жены 70летнюю старуху, я рыдаю от умиления

   «Вы так много летаете» - улыбается ей молоденькая работница аэропорта, и Мея отвечает ей хорошо отрепетированной улыбкой заботливой бабули перед тем, как выдать очередную бессмысленную фразу.
   Бартоломея вернулась во Францую по своим, родным документам, где настоящее все, кроме фотографии – чтобы выглядеть подобающе пришлось обращаться к хорошему гримеру. Сережки привычно греют уши, работая во всю, создавая видимость той, кому уже за шестьдесят, но кто явно отказывается стареть и быть списанным на скамейку запасных. В целях визита значится веское «участие в научной конференции». В этот раз, это действительно было правдой.
   Но если ранним до неприличия утром из такси вышла пожилая женщина, то вечером в него села уже та, кому в лучшем случает всего тридцать.
   Перечень людей, которых Экарлейт желала бы навестить, вернувшись в самопровозглашенную родину, исчислялся по меньшей мере десятком людей, среди которых множество родственников и Верховная их ковена. И если логика диктовала отдать предпочтение магессе, до у сердца была своя собственная, совершенно иная иерархия. Она знала, что Морриган сейчас в Париже – благослови Боги того, кто изобрел смартфоны, интернет и мессенджеры, ведь она помнит времена, когда для таких дел использовали письма – точно так же, как та знала о приезде Меи. Разумеется, их встреча уже была назначена.
   За окном улицы сменяют друг друга, как всегда знакомые и новые одновременно. Первый день весны, судя по количеству людей, заставил многих изменить своей зимней спячке с призраком грядущего тепла. Когда машина остановилась, она отдала деньги водителю и выпорхнула в эту круговерть.
   - Мона! – переполненная по вечеру улица диктовала свои обстоятельства, Бартоломее пришлось быть до неприличия громкой, её окрик победил шумы и вызывал волну недовольных взглядов. Но приличия давно не волновали Экарлейт, главное – эффективность, результат. И он был.
   - Отлично выглядишь, - Мея тепло улыбнулась и заключила подругу в объятья. Каждый раз смотря неё, ей вспоминается испуганная Хеджин в их первую встречу, но перед глазами – Морриган, давно выросшая и живущая своей жизнью и интересами. Это вызывает вполне законную гордостью.
   - Даже почти не изменилась, - полное иронии и скрытого смысла замечание сменилось картинно-нахмуренным,- хотя, не были ли твои щеки меньше? О эти булочные, завидую. У меня-то одни мыши, скоро от отчаяния начну их есть.
...
   Идея пошататься по ночному городу для них была почти традиционной, обычно ничего не оставалось, когда ты полон словно бочка и вид еды вызывает желание лопнуть и заляпать стены, а силы еще остались. Как и накопленные истории. Одно цепляло другое, мелочи вызывали волну ассоциаций и воспоминаний, и слова лились, лились…
   Две ведьмы, не лишенные жизненного опыта, совсем не боялись улиц почти родного для них Парижа, за порядком здесь следят хорошо, да и сумочки хранят спасительные инструменты. Хотя и сами по себе они в чем-то оружие.
   Рассмеявшись над очередной историей Морриган, на перекрестке Мея увлекла подругу налево, надеясь через небольшие улочки срезать путь к Сене. Но путь оказался коротким. Подул ветер, прямо в лицо, откидывая назад волосы.
   - Я чую запах приключений, - философски заметила Бартоломея, морща носик. И, конечно же, устремляя свои стопы именно в ту сторону.
   Приключения благоухали кровищей и тем самым специфическим ароматом, что сопровождает вскрытые или разбитые людские тела. Он остается на языке, резкий, тошнотворный запах вытекающих из разбитого черепа мозгов – такой будет преследовать тебя, и не деться от него никуда, сама земля будет хранить аромат еще несколько дней, хоть разразись небо дождем в эту же секунду.
   Он был хорошо известен ей, с самого детства, с той самой аварии, унесшей жизнь матери. Все думали, что бедная девочка, воочию лицезревшая, во что превратились тела дорогих ей людей, будет как минимум бояться крови всю оставшуюся жизни, если вообще останется в своем уме. Тщетные надежды братьев и сестер, х-ха. Кровь сама по себе никого не обижает, как и внутренности. Да, им полагается находиться внутри, а не радовать глаз то оттенками алого, то серого и розового, иногда сизого, с белесым таким отливом. Коли случается им оказаться снаружи – уж не стараниями ли самих людей? Или волей злого рока.
   Впрочем, в этот раз рок точно был не удел. Стоило двум девицам – ну, внешне, а календарные цифры здесь не столь уж важны, в самом деле – добраться до нужного проулка, как им открылось зрелище фантасмагоричное для Парижа простого и довольно обыденное – для потустороннего. Разнесенная в клочья голова оборотня – чем это его так? – уже не пыталась регенерировать. В одном глазу сына луны отражалось хмурое ночное небо, через второе открывался потрясающий вид на содержимое черепной коробки. Нижняя челюсть вроде бы еще была чем-то соединена с телом, но можно ли сказать, что присутствовала? Незавидное зрелище. И очень, очень любопытное. Конечно, после Норвегии она хорошо знала организм оборотней и его пределы, но никогда не пробовала таких вещей – где же потом взять новый образец?
   Закончив  беглый осмотр трупа, который ввиду своей неоспоримой мертвости не представлял особого интереса прямо сейчас, она направилась посмотреть на второго участника действия. Посмотрела, вот прямо на еще кое-как вздымающуюся грудь посмотрела, охнула, и тут же плюхнулась коленями в холодную липкую лужу, радостно издавшую свое «чвак!». Экарлейт зашептала знакомое заклинание, в это же время прижимая пальцы одной руки к венке на шее, а другой оттягивая веко на глазу. Кивнув своим мыслям, она не глядя толкнула свою сумку куда-то в сторону Пак.
   - Доставай все, - короткий приказ. Мея не носила с собой все необходимое, но вот просто небольшую аптечку на всякий случай – да. И не только с лекарствами.
   Морриган должна была хорошо знать этот её тон: где-то внутри Бартоломеи всегда сидит маленький коварный целитель, который порой захватывает бразды правления, неожиданно властным голосом заявляет: «спасай». Целитель увидел своего пациента. Шестеренки уже закрутились в нужном направлении. Шансы на успех у них, правда, были, ну… так себе. Примерно на уровне «почему оно еще трепыхается?»
   Но если они дотянут до её дома…
   - Позвони Леру. Нужна машина, срочно. И убрать улицу.
   Валериан должен был ей как земля крестьянам, а еще они давно выручают друг друга – трепаться он не станет.
   Обмазанные щедро разлитой вокруг кровью пальцы привычными жестами выводили на коже пострадавшего цепочку рун.
   Убрали бы и без них, но лучше предупредить: Париж не тот город, где может твориться все что угодно, слишком много людей, слишком много туристов. Глаза, везде посторонние глаза. Но забрать ли с собой тело оборотня? И хочется, такая ценность пропадает, и вероятность попасть из-за этого в неприятности слишком велика. Хватит и того, что они умыкнут убийцу прямо из-под носа лохматиков.