Проклятая вода была повсюду. Тяжелые беспокойные волны разбивались о борта корабля, разлетались мелкими противными брызгами и от них не было никакой возможности укрыться. Девичьи пальцы впиваются во влажную древесину фальшборта, а глаза всматриваются вдаль, в ночную, почти беспросветную темноту, в темное, плотно затянутое тучами небо, в иссиня-черную беспокойную поверхность моря. Последние пару часов моросит настырный дождик, а резкий, порывистый ветер пробирает до костей и не улучшает ни настроение, ни ситуацию в целом. Огоньки уже давно исчезли среди скал, зловещий силуэт которых угадывался вдали, теперь только различные оттенки черного и серого на горизонте. Время тянется медленно, вязко, подобно горячей смоле. Девушка, плотно закутанная в теплый меховой плащ и скрывавшая лицо капюшоном, отворачивается от опостылевшего за последние несколько часов пейзажа, раздраженно потирая замерзшие руки. Скормить бы этих нерасторопных лентяев акулам да морским змеям, что б неповадно было заставлять ее так долго ждать. Если, конечно, они уже не кормят рыб на морском дне.
 Корабль раскачивается на волнах. Медленно, тяжело, сыто. Это раздражает. Все это место, до самой маленькой, самой последней щепки, ее нервирует. Никаких более-менее нормальных условий на этой посудине можно было не ждать и неизвестно еще, стоило ли время, проведенное здесь, всех ее мучений. И даже дышать насквозь пропитанным влагой воздухом тяжело. Можно было бы спуститься в каюту, укрыться хотя бы от противной мороси, но там время будет тянуться еще медленнее, мучительнее и неизвестно, что из этого хуже.
 Обстановка меняется резко, без предупреждения. Напряженная людская тишина сменятся взволнованными криками, суетой. За неожиданно поднявшейся шумихой на палубе наблюдает со стороны. Спешка, крики, тяжелый топот ног, все это едва слышно из-за шепота волн и оглушительного шороха парусов. Вернулись. То ли охотники, то ли рыбаки, непонятно, как их называть в ситуации подобной этой. Глаза горят жадно, нетерпеливо, пока девушка издали вглядывается в скачущие пятна света от ламп, полумрак и темные искаженные силуэты. Она не настолько глупа, что бы подходить ближе, для подобного есть те, для кого деньги ценнее собственной жизни.
 Прекратилось всё так же быстро и внезапно, как и началось.
 Суета и гомон стихли, когда добыча была определена на положенное ей место. И уже сейчас видно было, что вернулись немногие из тех, кто слепо согласился на подобную авантюру поддавшись приятному звону монет, да и те счастливчики забились по углам залечивать полученные раны. Едва слышит голос подошедшего мужчины, не разбирает слова, скорее догадывается о смысле. И отмахивается нетерпеливо, поспешно. Губы шепчут: «Нет. Я сама.», но и девичий голос ожидаемо тонет в водовороте звуков моря. Массивная лампа оттягивает руку, бледный желтый круг света от нее неуверенно разгоняет плотный мрак по углам и по стенам пляшут черные причудливые тени. Спускаться по крутой лестнице нет никакого желания, если бы не их трофей, то вряд ли бы она вообще хоть раз побывала там, внизу. Волны раскачивают корабль так, что поверхность то и дело коварно уходит из-под ног, мешая удерживать столь хрупкое равновесие. За эти долгие дни, проведенные в море, она так к этому и не привыкла. Не привыкнет и привыкать не желает. Ее место не здесь, а на твердой земле, желательно в окружении комфорта и роскоши и подальше от бесконечного строптивого моря. Здесь, внизу, дышать тяжело. Темно. Сыро. Душно. Тошно. И, ох, эти запахи...
 Чем ниже она спускается, чем ближе подходит, тем громче, быстрее колотится сердце. Уже давно нет веры в удачу и предательство поджидает за каждым углом. Собственноручно спалит к чертям эту дрянную посудину вместе со всеми ее жителями, начиная с капитана и заканчивая последней крысой, если все это окажется очередным обманом и ложью. Опасения рассеиваются, когда сквозь фоновые звуки обыденной жизни на корабле до ее слуха доносится новые, выбивающийся из остальных. Замирает, несколько мгновений из мрака наблюдает за тем, как темный размытый силуэт неистово мечется по своей тюрьме, не давая толком разглядеть себя. Шипит, бьется о толстые стены аквариума, отчаянно ищет способ выбраться.
 — Утоплю, на дно тебя заберу.
 Глаза чуть расширяются, этого девушка не ожидала. Не ожидала связной, разумной речи от жалкой помеси человека и осьминога. Толстые стеклянные стены приглушают звуки чужой речи, не давая в полной мере достигнуть ушей собеседника, но и этого вполне хватает, что бы разобрать их  смысл. Что ж, тем лучше для нее. На девичьих губах невольно появляется улыбка.
 — Ты умеешь говорить. Славно. Это сильно упрощает дело, — неторопливо зажигает вторую лампу, прислушиваясь к плеску воды и шипению за спиной. Удивительно, что им повезло с первого раза. Удивительно, что тварь всё же попалась. Почему? Ранили, оглушили? Надо будет узнать, любая информация о них на вес золота. Или дело не в умении и удачи охотников, а в самой жертве? Молодая и не хватает сил? Или наоборот уже стара настолько, что сил сопротивляться не осталось? Просто больная? Это будет досадно, существо ей нужно целым и невредимым. По крайней мере, пока.
 — На твоем месте, я бы так активно не дергалась, — оборачивается, приподнимая массивную лампу так, что бы круг света был шире. Тонкой бледной рукой в перчатке указывает на несколько отверстий по верхней стене импровизированного аквариума. Небольшие, размером едва ли больше горошины, сделаны там на тот случай, если существо не может обходиться без воздуха. Но и их хватает для того, что бы уровень воды в емкости становился тем меньше, чем активнее эта тварь пыталась оттуда выбраться. — Иначе задохнешься прежде, чем исполнишь обещанное, — улыбается одними лишь уголками губ, но улыбка насквозь пропитана насмешкой над тщетностью чужих действий. Умереть ей девушка не даст, не сейчас. Слишком долго она их искала, слишком большие планы на них возлагала. Теперь, когда трофей наконец у нее в руках, будет крайне глупо упускать такие возможности. Да и в твари желание жить явно больше и сильнее, чем желание сдохнуть здесь и сейчас. Интересно, это просто животное чувство самосохранения, подталкивавшее бороться за свою жизнь даже в самых безнадежных ситуациях или что-то более... человечное? Но так или иначе, желание отомстить подпитывает, подталкивает вперед на поиск нужного пути. Ей ли не знать.
 — Живой ты мне больше сгодишься, но и мертвой сойдешь. А на твое место найдем кого-нибудь посговорчивее, — задумчиво протягивает, неспешно сокращая расстояние между ними едва ли до пары метров, слегка наклоняется вперед, приближая лампу так, что бы отблески на толстом стекле не мешали рассматривать содержимое стеклянного ящика. Близость к твари ее не пугает, все надежно. Массивные крюки на стенах и прочные цепи удержат аквариум на месте. Замки на тяжелой крышке не дадут ей просто так подняться, да и открыть этот ящик, так сильно напоминающий стеклянный гроб, теперь может только она.
 Девушка не верила в них до последнего. Даже в тот момент, когда решила потратить свое время на поиски этих существ. Это всего лишь миф, сказка. Не красивая даже, как истории о тех же единорогах или драконах, скорее страшная. И конец у них всегда был один — смерть. Такими сказками пугают непослушных детей, что бы не нарушали родительские запреты и не подходили близко к океану. Пугали юнцов, только ступивших на борт корабля и развлекали пассажиров в долгие дни путешествий на корабле, когда кроме разговоров толком ничего и не остается. Но подтверждения этим историям никогда не было. Видимо, чудом выжившие, не вызывали у слушателей доверия своими словами. Мало ли, что привидится в море. Бесконечные дни, постоянная качка, жара, алкоголь, порой голод. В таких условиях не только женщину с щупальцами увидеть можно, но и любое иное чудище морское. И тем не менее, несмотря на всю сомнительность рассказов, этих существ всю свою жизнь искал ее отец. Он верил в эту сказку. Искренне, преданно, фанатично. Многие считали его сумасшедшим, а он не останавливался, собирал по крупицам информацию, тратил целое состояние на старые свитки и книги, где упоминаний о них максимум несколько строк. И ведь смотрите-ка, нашел. Только узнать то, что он был прав, ему уже не суждено.
 Существу едва хватает места, что бы развернуться и выпрямиться, стеклянная ловушка крепко держит ее в себе, не давая лишнего пространства для маневра. Хорошо. В таких условиях оно сможет создать меньше проблем. А ей лишние проблемы сейчас не нужны.
 — Какая... мерзость, — выдыхает с заминкой, морща аккуратненький носик и выпрямляясь. Отец мог бы выбрать и более приятный объект для изучения. Неторопливо, чеканя шаг, двигается вдоль прозрачной стены. Бледные щупальца постоянно в движении и вызывают четкую ассоциацию с клубком змей. Только быстрее, сильнее и в разы опаснее. Фу. — На рисунках вы в разы симпатичнее. Ранена? — бросает небрежно, с тихим стуком опуская лампу на поверхность аквариума, сложив руки на груди, отступая на несколько шагов и еще раз взглядом пробегаясь по емкости со своим трофеем.