[AVA]https://c.radikal.ru/c15/1808/f5/c1a605593a11.gif[/AVA][NIC]Shindou Matatabi[/NIC]
Сегодняший сон ей нравился. Там был лес, был пляж и бескрайнее море, в общем, ничего ужасного. Конечно, после целого месяца странных снов, она уже перестала воспринимать их как кошмары – пыталась, по крайней мере – но это все равно было приятным разнообразием в унылых ночных «буднях». Не было даже какого-то внятного сюжета, кроме убывающих и прибывающих волн, таких больших, что в реальности она бы испугалась и отбежала подальше от берега, но здесь и сейчас они казались не слишком уж огромными. Не для нее.

Все было мило и мирно, пока над ухом нее не зашипел кот. Резко проснувшись и не поняв, что вообще происходит, Мататаби зашипела в ответ и услышала характерный «тыгыдым-тыгыдым», знаменующий, что Йойте унесся на кухню или в зал. Да, подбирать кота с какой-то стороны было не самой умной ее идеей.

Не самой умной ее идеей было вообще просыпаться. Едва туман в голове рассеялся, Шиндо осознала, что ее непонятная мистическая болезнь вышла на новый виток, и ощущения из «жить можно» перекочевали в категорию «что ж я маленькая не сдохла».

Почему-то болело все. Особенно спина и, простите, жопа, хотя на кануне точно ничего "такого" не случалось и она точно засыпала одна. Ныли пальцы на ладонях. В глаза как будто насыпали песка, и при попытке их открыть свет резанул так, что слезы брызнули. Осознав тщетность бытия, Мататаби уткнулась лицом подушку и поняла, что сегодня она никуда не пойдет. Тем более, что голова тоже болела и была какой-то тяжелой.

Чем дольше она лежала, тем больше ощущений к ней возвращалось, и это не особенно радовало. И озадачивало. Что-то здесь было и чувствовалось... как-то странно. Помешкав, Шиндо запустила руку под одеяло и потянулась к собственной пояснице. Нащупала что-то мягкое.

И с воплем подскочила на кровати, при этом чуть не навернувшись с нее, потому что сразу же повело и от резкого скачка потемнело в глазах, но сохранить равновесие все же сумела. Плюхнувшись на колени, она отдышалась. Опять открыла зажмуженные глаза. Посмотрела на два пушистых голубых пятна рядом. Взяв оба в ладонь, Мататаби со страдальческим лицом слегка дернула. Поясница отозвалась болью.

Таби попыталась досчитать до пяти и успокоиться. Честно.

На трех она уткнулась лицом в мягкий мех собственных хвостов и взвыла.

Прекрасно понимая, что все это время что-то шевелилось на ее непривычно тяжелой и болящей голове. Подумав об этом, она взвыла повторно, и в звуке этом отчетливо угадывалось что-то вроде "матьтвоюблядькакогохуяпочемуопятья". Перед повторным заходом, Шиндо все же зажала в ладонях собственные пушистенькие ушки, и это был тот уникальный раз, когда нежный мех не радовал, а только добавлял мата в речь.

Мататаби прекрасно знала, что подобное возможно. Чертов гребанный мир сошел с ума уже месяц как, шестеренки, отвечавшие за здравый смысл, выпали и укатились в закат, не оставив даже прощальной записки, а им приходилось с этим жить. Со всеми этими внезапными сменами пола, попытками поджечь и потушить чужие блузки и лица, леча переломы за пять минут и случайно харкаясь кислотой прямо на новенький тротуар. Им приходилось жить в этом абсурде и скрывать его от других, словно половину молодых людей Токио внезапно засосало во второсортное аниме. Проблема была в том, что никуда их не засасывало, они жили своей жизнью, делали повседневные вещи, учились, работали, а потом вся их жизнь покатилась по пизде с веселыми воплями ужаса. Это бесило но с этим ничего нельзя было сделать.

Мататаби прекрасно знала, что должна была заподозрить подобное. Все сны что им снились имели закономерности, для каждого свои, и хотя общего сюжета как-то не вырисовывалось, была вещь, о которой она пока не рассказывала ни Чоумей, ни Гьюки. Потому что отказывалась признавать это. Но, возможно, она… не человек в этих снах.

С учетом того, что способностью Гью  - обзавестись рогами без её на это помощи, причем не просто так, а в дополнение к, сука, самым настоящим щупальцам (sic!) ну да, это возможно. Что угодно возможно. Но раньше мысль о нечеловеческой природе не забредала в ее голову потому что казалась чем-то слишком неуместным в ситуации, когда они все рождены людьми, имеют родителей, которые могут это подтвердить, и никакие тайные и дохрена подозрительные научные организации в этот момент «абсолютно случайно» рядом не паслись. То есть, не было никаких логических причин подозревать это. Так что, когда подобная догадка несколько дней назад проскользнула в ее сознании, Шиндо поняла, что ей надо больше спать и больше жаропонижающих, ибо ее температура просто убивала мозги.

Еще раз потрогав себя за ушки, Таби окончательно приуныла и распласталась на кровати. Что бы там не убивало 38 градусов в течение недели, оно делало это недостаточно. К сожалению, это были не галлюцинации.

Чувствуя унылость и безысходность, она лениво поорала сестру, но та, как и ожидалось, была на парах. Порой их расписание фатально не совпадало. Преодолев прижимающие к матрасу волны тлена, следующей её целью стало доползти до телефона. Пораскинув кашей в своей голове, она мельком ответила на имеющиеся сообщения, грустно отметив, что отросшие ногти такими темпами поцарапают стекло, а затем написала Гьюки. Говорить вслух сил не было, да и по голосу ее парень явно бы распознал, что дело не чисто. Но нет, нет, нет. Как бы не была хуева сложившаяся ситуация, она не откажет себе в удовольствии – изощренном весьма – лично увидеть его реакцию.

То, что она связалась с извращенцем и отаку было фактом не подлежащим сомнению, оставалось только удивляться, и как это вообще произошло. Оставалось радоваться, что и она не святая дева. И вообще, у них хобби общее, так что кто тут еще ебанутее вопрос хороший.

Мататаби часто задавала себе этот вопрос не только потому, что он иногда идиот, но и потому что вообще не планировала когда-либо быть в отношениях. А он взял и сломал ей все планы, ну что за возмутительный человек?  Как бы то ни было, они знали друг друга достаточно хорошо. Да и вовсе не скрывал Хасегава свой фетиш.

Эй, и правда, может это он просто загадал желание на падающую звезду, вот ей и страдать?

Да, он и правда очень любил кошко-девочек. Что надо было настолько хорошего сделать в прошлой жизни, чтобы жизнь подарила тебе свою неку? Многие безумные отаку Японии продали бы душу за это.

Еще немного мысленно поиронизировав над ситуацией, чтобы «сцедить яд», она черкнула ему сообщение в духе сиди дома жди в гости, после чего долго смотрела в телефон, поднятый на вытянутой руке, пока та не устала. Вздохнув и поменяв руку, Шиндо все же включила камеру, которая тут же отобразила стену напротив. Немного помявшись, она ткнула в кнопку фронталки. Что же, ее бледная помятая рожа казалась еще более бледной с этими голубыми ушками и одним желтым глазом. Сука…

По телу прошла волна жара, предзнаменующая возникновение пожара реального. Чтобы сдержаться, она сжала зубы так, что любой стоматолог бы зарыдал от счастья будущей прибыли, и тут же удивленно ойкнула от боли. Открыла его и оскалилась так, чтобы видеть зубы. Ох. Ей определенно придется сделать что-то со своей любовью иногда кусаться.

Выключив камеру, девушка скатилась на пол и доползла до шкафа, не от кошачьих повадок, а потому что херово было. Впрочем, намного лучше, по сравнению с тем, что было, когда она проснулась. Это было не самым печальным. Самым печальным было то, что она была идиоткой, которая написала, что приедет в гости, а не умным человеком, который был сказал «подними свою жопу с дивана и тащись сюда». Привычка, оставшаяся с тех пор, как она жила по съемным углам, все не исчезала.

Но Мататаби не очень-то понимала, как ей доехать, чтобы не поразить своим фантастически правдоподобным косплеем еще и всех посетителей метро. Если ушки можно было как-то, с трудом, обосновать, то хвосты, которые шевелились сами собой это что-то за пределами современной техники. В этой ситуации радовало только то, что благодаря первой способности ей всегда было удобно: жарко – хорошо, холодно – пфф, ей не бывает холодно. Не теперь.

В итоге, ее выбор пал на платье в пол, в отличие от Гьюки, она могла рассчитывать на юбки как способ сокрытия хвостов. С головой было сложнее. Опыт аниме диктовал ей нацепить шапку – которая не идет к платью, или шляпку – которую снять в помещении диктовало воспитание. Логика подсказывала снять нахрен платье и влезть в джинсы и толстовку. Толстовка все равно была угнана у Хасегавы и когда-то должно было состояться историческое возвращение домой.

В итоге, лень и баранье упорство – я хочу платьичко! – победили и Шиндо решила пожертвовать манерами в пользу шляпки. Уши говорили, что они требуют свободы и независимости, но она предпочла проигнорировать голос частей своего тела потому что это отдавало шизофренией. Определившись с гардеробом, Мататаби наконец ожила достаточно, чтобы привести себя в божеский вид. Умывшись как вышло – лезть в душ и мочить шерсть все внутреннее я было против – она занялась завтраком. Стоило начать, и в ней исчезли две кружки чая, четыре бутерброда и яишенка. Знакомая херня… оценив, что голова сожрать еще столько же, как только отдышится, она кинула с собой в дорогу две булочки и пошла так.

На улице Мататаби поняла, что значит быть параноиком. Казалось, что на нее смотрят буквально все. И все знают, что у нее под юбкой. И, о если бы это было просто отсутствие трусиков.

К моменту выхода из метро с нее чуть не сбили шляпку, дважды отдавили правый  хвостик в толкучке и за малым не зажали в вагоне до следующей станции. В какой-то мере, даже стало обидно, что ей не попался какой-то чикан, того бы ждала моральная травма, а она могла бы выпустить пар набив ему рожу. Нервы были на пределе, а то, что они ей понадобятся прежде, чем она сможет рассчитывать на утешение, было очевидно.

Добравшись до квартиры, девушка немного замялась на пороге. Главное ничего не поджечь, да.

- Я пришла! – возвестила она более или менее нормальным голосом. Благо, попасть внутрь могла и самостоятельно. Закрыв за собой дверь, она отложила сумочку и прошла чуть вперед. Стоило Гьюки появиться в дверном проеме, как вместо нормальный приветственных обнимашек его ждало…

- С-стой там! – приказ вышел чуть более нервным, чем хотелось бы, - и держи себя в руках, знаешь ли, мне все это жесть как не нравится.

Что «это» Мататаби показала наглядно прямо в процессе речи, стянув шляпку заправив челку за ухо.

- Это… само выросло. Как у тебя, - ладно, в конце концов, она пришла именно ныть. Так что, последняя фраза звучала как будто ее обидели. Крайне редкое явление для Таби, обычно все, что ее обижало было бито. Но в этот раз обидчик был недоступен.