Кость летела низко - вероятнее всего к дождю. А с учётом того, что сейчас стояла ночь - или очень-очень раннее утро, так уж и быть - четверга, то перспективы на день открывались совершенно замечательные. Изе ведьма эрудированная, в том числе в таких сомнительно полезных для жизни областях, как приметы, причём не только родной страны, но и заграничных. Статистика же, более надёжная штука, молчала о том, происходят ли после дождичка в четверг удивительные вещи или нет, так что можно было смело надеяться.

Но пока, в общем-то, у Гарм не было ни нормального четверга, ни дождя, ни, собственно кости, ибо, как можно вспомнить, она в сей миг летела.
Летела кость не только низко, но и параллельно земле, причём на протяжении долгого времени, что несколько, совсем чуть-чуть, нарушало законы матушки-физики. Эзекиэль это не смущало - как ведьма она нарушала законы физики регулярно, по несколько раз на дню с того момента, как пробудился дар. Ей, должно быть, светило несколько пожизненных и с десяток костров от научных мужей и сообществ, за попрание с таким трудом выведенных закономерностей, но кто ж им виноват, что они в законе всемирного тяготения не сделали поправку на магическую энергию и заклинание телекинеза? А никто не виноват. Уж точно не она.

Смущало в этой ситуации только одно. Хоть магия и была причиной бодрого полета берцовой кости над нифига не зелеными в декабре-то лугами Портленда, источником сей силы была не Изе. Сама кость источником и была. Просто обнять и плакать, как некоторые артефакторики умудряются заморочиться над своими детищами, и на что готовы пойти, чтобы их защитить.

О занимательном коллеге по ремеслу, изволившем издохнуть аккурат в Портленде, Изе узнала случайно: завела пару знакомств в местном ковене, с которым не дружила еще в бытность маленьким членом стаи, поболтала тут, выпила чая здесь, память прошустрила там, сплетни собрала аж вот где… и готово. На руках история о занимательном дедке, который и известен то не был, и особо успешен, как говорят, тоже, но делами промышлял сомнительными. Достаточно извращёнными, чтобы его поперли с ковена, и не достаточно, чтобы получить прописку в Лимбе, хаоса его падшим стенам. Мужик, как можно смутно догадаться по костяшке, любил трупы и скелеты. По всякому вот любил. Горячо и искренне, судя по некоторым сплетням, а может и вполне умеренно и научно – по другим.

Но вся соль оставалась в том, что от исследований он ничего не оставил, ибо не нашел преемника, готового разделить его страсти, а оставлять нажитое воронам да стервятникам, что грязью его поливали – хрен бы там. Но Изе не собиралась ругать почившего, так что, надеялась на пару трофеев из его могильника.

Ключом к которому и был ее дождевой предвестник.

Крайне печальным в сложившихся обстоятельствах было то, что лучшим днем для рытья в чужих могилах колдун обозначил именно сочельник и последующее Рождество, по не понятным причинам. Они даже выбили себе выходной, иначе бы сейчас она торчала на работе, подчищая за успевшими накосячить вампирами. Два выходных на такой загруженный день - и что в итоге? Неопознанный мужик на пороге, величающий себя дядей, и игра в камень-ножницы-бумага, решившая, кто нянька, а кто добытчик. Сволочи. Не могли с утра прийти?

Без сестры было холодно, голодно, одиноко и скучно, но косточка летела бодро и так же бодренько волшебница шевелила попой и бёдрами, крутя педали велосипеда. Ну не было у нее другого транспорта, подходящего для этого бездорожья.

Мерзкий холодный ветерок касался ее разгорячённых щёк, извращенски скользил под ворот куртки куда-то в декольте, как последняя сволочь забирался под манжеты, скользя по запястьям так, что волосы на руках дыбом вставали. В общем, делал все, чтобы Изе отвлекалась. С учетом того, что она слишком поздно подумала – не подумала – о том, чтобы измазать кость в флюорисцентной краске, а сейчас были даже не мерзкие сумерки, а самая настоящая темнющая декабрьская ночь, и её глаза, в которых от снега рябило, устали следить за артефактом – это было подло.

Подло и закономерно, что она таки подскочила на какой-то каменюке, отвлекшись от дороги на срочную миссию одернуть рукав. Железная коняшка подлетела в воздух, Эзекиэль мысленно выматерилась, помянув папочку, нянюшку и покойного некрофила, а после они вместе дружно приземлились на землю, отбив колеса и попу. Ведьма срочно схватилась за руль обеими руками, но было поздно и после этого все они дружно сверзились на землю. Ну, все они за исключением кости. Этой было хорошо. Она дрейфовала.

Ругаясь теперь уже вслух, шипя проклятия сквозь стиснутые зубы, чтобы не нарушать спокойствие ночи и ее обитателей – если это в целом еще реально после грохота падения и звонкого «УЙ!» - она подняла свое тело с холодной земли, с не менее холодного , только что лишившегося девственности снежка и треснувших от возмущения ледяных корок. Ну, она хотя бы себе ничего не сломала, хотя свезла немного кожу на ладошке и бедро грозилось к утру расцвести точно фиалочка, жирная такая фиалочка на всю ляху.

Гарм вновь оседлала свой транспорт, в который раз жалея, что это не метла – зачаровать метлу на левитацию, какого черта они еще не сделали этого?! – после чего открыла рот и закрыла. Поправила налобный фонарик, от которого уже ныли виски. И который мешал треснуть себя по лбу.

Кость улетела.

Скрылась во мраке ночи.

Не оставив письма и не обещая вернуться.

Ведьма пробормотала парочку заклинаний, чтобы напасть на след хорошо знакомого ей, чуть ли не облизанного со всех сторон артефакта. И неуверенно двинулась по следу.

Кстати, а каким образом это мужик зачаровал свою бедренную кость-то? Отпилил ногу перед смертью, что ли? Вот это загадочка.
Впрочем, все, касательно этого сокровища, было туманным, начиная от его наличия и заканчивая тем, как именно этот суповой набор приведёт к цели.

Предаваясь своим мыслям, Изе взобралась на небольшой холм и луч света подсветил её дорогую потерю. Вздох облегчения совпал с появлением большого темного пятна, от чего перешёл в возмущённый всхлип.

- Это мое! – крикнула Эзекиэль в темноту, решив не вдаваться в подробности, что это кость её, а не её кость, ибо ну черт с ним уже.

Ведьма решительно оттолкнулась ногами от земли, заставляя велосипед катиться с холма по направлению к артефакту и несанкционированному объекту. Который так-то не был на человеческий похож, но кого это волновало бы. В голове уже крутилась парочка заклинаний, да и не с пустыми руками Гарм из дома уходила.

Тень была какой-то ну…

Пушистой.

Лохматенькой, даже можно сказать.

И что-то так на секунду – возможно зачатки логического мышления – подсказывало Изе, что это не баба в шубе на четвереньках, а очень даже животное какое-то. Точнее даже если она – он, оно, чужой, пришелец, вампир-извращенец, древнее зло, не-древнее зло -, то не в той шубе, которая шуба, а в той, которая шу-у-у-уба.